Над Торезом в Донецкой области стало черной страницей в истории Украины и трагедией мирового масштаба. В районе падения самолета малайзийских авиалиний, в том числе возле села Грабово, специалисты прочесывают территорию в поисках тел погибших, вещей и остатков лайнера. Белыми флажками отмечают останки тел пассажиров.
Кадры с места поражают - обугленные кости, части тел, разорванные часы, сгоревшие составные части самолета.
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ. Фото не рекомендуется просматривать детям, женщинам и людям с психическими проблемами
Напомним, авиакатастрофа Boeing 777 унесла жизни 298 людей, в том числе . Среди жертв катастрофы вблизи Тореза - 154 гражданина Нидерландов, 27 граждан Австралии, 23 гражданина Малайзии, США, шесть граждан Великобритании, Австралии, 11 граждан Индонезии, четыре гражданина Германии, три гражданина Филиппин, четыре гражданина Бельгии, один гражданин Канады. Гражданская принадлежность остальных 47 погибших выясняется.
Президент Украины Петр Порошенко назвал крушение террористическим актом. МВД заявило, что лайнер был сбит из ЗРК "Бук". В интернете появилось видео, на котором по городу Снежное (Донецкая область) незадолго до крушения проезжает зенитно-ракетный комплекс "Бук", предположительно, с ополченцами.
К падению малайзийского Боинга, хотя до появления информации о крушении пассажирского авиалайнера российские СМИ со ссылкой на сторонников самопровозглашенной "Донецкой народной республики" сообщали, что
В тот злополучный день, в 18:00, самолет Boeing 747SR-46 авиакомпании Japan Airlines готовился вылететь из Токио в Осаку. Рейс относился к коротким дистанциям и должен был продлиться 54 минуты. Благодаря специальной модификации модели самолета, борт вмещал 550 пассажиров.
На момент взлета на борту рейса JAL 123 12 было 509 человек и 15 членов экипажа. Командиром самолета был опытнейший пилот - 49-летний Масами Такахама, проработавший в авиакомпании 19 лет. Вторым пилотом стал 39-летний Ютака Сасаки с 10-летним стажем работы.
В 18:12 самолет вылетел из токийского аэропорта Ханеда. В 18:24 на высоте 7200 метров одна из стюардесс спросила командира, можно ли приступить к обслуживанию пассажиров. После получения утвердительного ответа в салоне раздался громкий звук, похожий на взрыв. Кабину заволокло белым дымом.
У пилотов сработала сигнализация, оповещающая о внезапном падении давления внутри фюзеляжа. Они никак не могли понять, что произошло, и предположили, что сорваны створки шасси. Бортинженер при этом сообщил о неисправности гидросистемы.
Командир корабля решил развернуть самолет и вернуться в Токио, но, когда второй пилот попытался повернуть штурвал, оказалось, что «Боинг» неуправляем.
У наземного диспетчера появилось сообщение с номером «7700», означающее, что самолет терпит бедствие. Экипаж и пассажиры надели кислородные маски, срабатывающие в случае разгерметизации самолета.
Пилоты всеми силами пытались лечь на обратный курс, но с каждой минутой ситуация ухудшалась - самолет начал раскачиваться по всем трем осям с возрастающей амплитудой, войдя в жуткий режим «голландского шага».
В салоне началась паника, пассажирам становилось плохо. Они молились, плакали, вырывали из блокнотов листы и писали прощальные письма близким.
В это время в кабине пилотов пытались вернуть управление над самолетом, используя одну лишь тягу двигателей. Дифференцируя тягу левых и правых турбин, экипажу все-таки удалось развернуть лайнер в направлении Токио.
Диспетчеры с земли предлагали различные варианты для аварийной посадки самолета, но пилотам не приходилось выбирать - они в любую секунду могли лишиться возможности управления.
Попытки начать снижение в районе горы Фудзияма потерпели неудачу. В 18:41 самолет снова вышел из повиновения и сделал круг радиусом 4 км над городом Оцуки. Пилотам удалось вернуть управление.
В 18:47 командир корабля сообщил диспетчерам, что самолет неуправляем и вот-вот врежется в гору. Но экипажу снова удалось избежать столкновения. Однако сразу после этого самолет начал стремительно терять высоту. Пролетев над полуостровом Идзу и заливом Суруга, «Боинг» оказался в горном районе, что делало шансы на счастливое завершение полета минимальными.
Но даже в этой ситуации экипаж продолжал попытки управления тягой двигателей, хотя в один момент самолет едва не упал в штопор. Используя максимальную тягу двигателей и выпуск закрылков от аварийной электросистемы, экипажу удалось выровнять «Боинг». Однако лайнер, опустив нос, устремился на следующую вершину.
Командир самолета выровнял машину, но для избежания очередного столкновения с горой не осталось времени. Крылом были задеты верхушки деревьев - самолет перевернулся и в 18:56 на большой скорости врезался в лесистый склон горы Оцутака на высоте 1457 метров в 112 километрах к северо-западу от Токио. На месте катастрофы вспыхнул пожар.
Самолет С-130 ВВС США обнаружил место падения через 30 минут после катастрофы. Координаты были переданы японцам, но прибывший вертолет спасательной службы обнаружил, что обломки лежат на крутом склоне, посадка в этом районе затруднительна.
Тем более там пылал пожар - командир вертолета принял решение вернуться на базу, доложив, что следов присутствия выживших не обнаружено.
Спасатели прибыли через 14 часов, не рассчитывая встретить живых, но живых было четверо: 26-летняя Юми Отиаи, 34-летняя Хироко Ёсидзаки со своей 8-летней дочерью Микико и 12-летняя Кэйко Каваками.
Юми Отиаи работала стюардессой Japan Airlines, но на тот момент она совершала частную поездку. Именно она сообщила больше всего информации о том, что происходило на борту.
12-летнюю Кэйко спасатели нашли на дереве - девочку выбросило во время падения самолета. Некоторое время был жив и ее отец, но он не выдержал 14-часового ожидания.
Выживших было много, но помимо травм они получили серьезное переохлаждение после ночи на горе, так и не дождавшись помощи.
На месте катастрофы были обнаружены черные ящики и многочисленные письма погибших родным.
Япония испытала настоящий шок - родственники погибших громили офисы Japan Airlines, а ее сотрудники избегали появления в людных местах. Президент авиакомпании подал в отставку, не дожидаясь результатов расследования, а руководитель технической службы в аэропорту сделал харакири.
Но из-за чего разбился самолет? 13 августа 1985 года эсминец военно-морских сил самообороны Японии подобрал плававшие в заливе Сагами обломки вертикального и горизонтального оперения «Боинга». Это означало, что в полете самолет лишился киля и рулей высоты.
При таких поломках самолет обречен. Более того, он должен был рухнуть практически сразу, но пилотам удалось удерживать его в воздухе еще полчаса. Их мастерство спасло четыре жизни - спасенных людей могло было быть гораздо больше, если бы не 14-часовое ожидание.
И главный вопрос: почему самолет прямо в полете лишился хвоста?
Оказалось, что еще 2 июня 1978 года из-за ошибки пилота борт JA8119 ударился хвостовой частью о взлетную полосу аэропорта Осаки, в результате чего был поврежден хвостовой гермошпангоут - переборка, отделяющая хвостовой пассажирский салон лайнера, в котором поддерживается примерно постоянное давление воздуха, от негерметичной хвостовой части самолета.
Ремонт проводился в Японии - нужно было укрепить поврежденные половинки гермошпангоута с помощью цельной пластины-усилителя, закрепленной тремя рядами заклепок. Но вместо установки единого усилителя с тремя рядами заклепок техники использовали два отдельных усиливающих элемента, один из которых был закреплен двойным рядом заклепок, а второй всего лишь одинарным.
В ремонтной бригаде решили, что «и так сойдет» - и действительно, самолет успешно продолжал полеты. Но во время взлетов и посадок нагрузки постепенно разрушали металл в местах сверления. Катастрофа стала неизбежной - вопрос был лишь в том, когда она произойдет.
12 августа 1985 года гермошпангоут не выдержал давления от очередного взлета и окончательно разрушился, перебив трубопроводы гидравлических систем. Воздух из салона под высоким давлением ударил в полость вертикального хвостового стабилизатора, выбив его, словно пробку из бутылки шампанского. Самолет потерял управление.
После катастрофы компания Japan Airlines очень долго восстанавливала свою репутацию, а корпорация Boeing ужесточила правила ремонта лайнеров и провела срочную проверку своих лайнеров по всему миру. Но жизни людей было уже не вернуть.
Роберт Дженсен (Robert Jensen) построил карьеру, наводя порядок после крупных несчастий: идентифицируя останки, заботясь о семьях погибших и восстанавливая их личные вещи. Вот как он стал лучшим специалистом по худшей в мире работе.
Команда, спотыкаясь, прорывалась сквозь джунгли. У группы было слабое представление о том, куда они направляются, и что там обнаружат. Несколько дней назад поисковые самолеты, летавшие высоко над предгорьями Анд, засекли обломки упавшего вертолета, усеявшие крутой, скалистый склон. Добраться до этого хаоса с воздуха было невозможно, так что команде пришлось спешиться.
Группу, продирающуюся сквозь заросли, вел Роберт Дженсен, высокий, сильный мужчина в белом шлеме с буквами «BOB», нацарапанными маркером на передней части. Им пришлось два дня бороться с кустами, чтобы добраться до места. Шесть дней спустя Дженсен будет последним, кто его покинет. Именно с Дженсеном горнодобывающая группа Rio Tinto, которая нанимала упавший вертолет, чтобы доставить сотрудников с Перуанского медного рудника до города Чиклайо, связалась прежде всего. Именно Дженсен разработал стратегию, как добраться до места крушения, когда стало ясно, что все десять человек, бывшие на борту, погибли, а обломки разбросаны по извилистым горным кряжам тропического Йосемити. Дженсен собрал команду: два перуанских полицейских, два следователя, несколько судебных антропологов и группа рейнджеров национального парка, привыкших лазить по горам во время поисково-спасательных экспедиций. Все они знали, что эта экспедиция будет не спасательной.
Дженсен — это человек, которому компании звонят, когда случается самое худшее. Под худшим подразумеваются все те события, что внушают такой ужас и панику, что большинство людей предпочитают о них не думать, — например, авиакатастрофы, теракты и стихийные бедствия. У Дженсена нет никакого особенного дара собирать тела, идентифицировать личные вещи или разговаривать с членами семей погибших. Что у него есть, так это опыт. За свою долгую карьеру, Дженсен десятилетиями заслуживал репутацию лучшего в этом необычном деле. Будучи владельцем компании «Международная аварийная служба Kenyon» (Kenyon International Emergency Services), Дженсен принимает от 6 до 20 заявок в год по всему миру (в 2016 году — 9, не считая тех, что продолжались с 2015 года). Из-за своей работы он постоянно оказывается причастным к событиям, рождающим печальнейшие заголовки современной истории. Он занимался погребальными делами после теракта в Оклахоме, он вылетел прямо в Пентагон после событий 11 сентября и участвовал в поиске тел, когда прошел ураган Катрина.
Крушение вертолета в Перу в 2008 году в международные новости не попало, но эта миссия стала памятной для Дженсена из-за своей сложности. Все было липким от жары, повсюду подстерегали опасности джунглей. Дженсен решил, что команда будет передвигаться парами, опасаясь пум и змей. Перед выходом он провел оценку рисков и узнал, что на этой территории живет 23 вида ядовитых змей. Противоядие у него было только от трех, поэтому он призвал членов своей команды постараться до потери сознания успеть хорошенько рассмотреть, кто именно их укусил, в случае если это произойдет.
Они были там, чтобы собрать все, что можно, — личные вещи, фрагменты скелетов и любые свидетельства, которые помогли бы семьям погибших понять, как их родные окончили свои дни. Прежде, чем все это сделать, им нужно было добраться до места. Дженсен работает максимально эффективно: все возможные трудности были уже учтены и разрешены по-военному хладнокровно. Дженсен дал своей команде задание начать расчищать место для посадки вертолета, а скалолазам — протягивать веревки вверх по склону, чтобы они могли лазить вверх и вниз. Каждый обломок они собирали в контейнеры, чтобы потом передать археологу, который просеивал их в поисках фрагментов костей. Неопытному взгляду могло показаться, что ничего ценного найти было нельзя: регистратор полетных данных уже извлекли, и ясно было, что выживших нет. И все-таки Дженсен искал.
В общей сложности он и его команда собрали на горе 110 фрагментов скелетов, а также некоторые личные вещи и записывающее устройство из кабины пилота. Останки, найденные фирмой Kenyon, позволили идентифицировать практически всех, кто был на борту, что при работе с высокоскоростными катастрофами — большая редкость и признак мастерства. Каждую ночь команда хоронила то, что находила, устраивая минуты молчания. Наутро все останки эксгумировались, и их увозили на вертолете, а команда вновь начинала работу.
После многих дней, проведенных за очисткой склона, когда они собрали все, что только могли, Дженсен вдруг увидел что-то высоко на дереве вверх по склону — большой кусок человеческих тканей, зацепившийся за ветку. Добираться туда было невероятно рискованно, даже при помощи тросов, но Дженсен не мог оставить находку. Он взобрался наверх, собрал найденное и поместил в пластиковый пакет. Его работа была сделана. Все, что он нашел, будет передано семьям погибших. «Чтобы они точно знали, что тела их любимых не были просто оставлены джунглям, — вспоминает Дженсен, — Ни кусочка».
Контекст
Самолет Ту-154, пропавший в районе Сочи, упал в Черном море
РИА Новости 25.12.2016Ежи Бар о Смоленской катастрофе
Wirtualna Polska 12.04.2016Более 60 человек погибли в катастрофе
Reuters 20.03.2016Почему у EgyptAir столько проблем?
Expressen 20.05.2016У Дженсена нет в запасе душераздирающих историй спасения. У того, что он разыскивает, более отвлеченная ценность — это часть человека, в прямом или переносном смысле, которую он может вернуть семье погибшего со словами: «Мы старались». Он по опыту знает, что когда чья-то жизнь разрушена, даже малейшие осколки могут принести успокоение.
Многие из найденных Дженсеном и его командой вещей отправились в офис Kenyon в Брэкнелле, городке в часе езды от Лондона, где каруселей — не меньше, чем людей. Снаружи и не скажешь, что это здание построено под службу, которая имеет дело с последствиями массовой гибели людей. Фасад здания — совершенно обыкновенный: грубая бетонная коробка, неотличимая от окружающих ее других офисов. Небольшой диско-шар поблескивает сквозь жалюзи одного из офисных окон. Но за фасадом офисного здания скрывается огромный ангароподобный склад, где собранные личные вещи фотографируются, идентифицируются и восстанавливаются.
В идеальном порядке на металлических полках, расположенных по всему складу, лежат инструменты, необходимые для миллиона задач, которые Kenyon выполняет по долгу службы. Один шкаф содержит всю одежду и подобное, что Дженсен должен обработать быстро, каждая вещь в подписанном пакете на застежке. Здесь есть все, что нужно для оказания первой помощи любого типа на месте происшествия, и бронежилеты на случаи, когда Kenyon вызывают в горячие точки. Здесь есть корзина с молитвенными ковриками для мусульманских семей и коробка с медвежатами в футболках с логотипом Kenyon для детей в Центрах семейной помощи. Грузовик с рефрижератором, мобильный морг, расположился в углу, его дверь приоткрыта. У одной стены виднеется гроб, укутанный в лиловую ткань, — Дженсен объясняет, что это «тренажер» для обучения членов команды, но выглядит это все равно зловеще. За письменным столом работает студент, в фотошопе помещая фото найденных личных вещей на белый фон, чтобы семьям было их легче потом опознать. По крыше барабанит дождь, но в остальном здесь царит могильная тишина.
Kenyon лишь недавно въехал в это помещение, выбранное из-за близости к аэропорту Хитроу, но у самой фирмы Kenyon — богатая история. В 1906 году Гарольда и Герберта Кеньонов, сыновей директора английского похоронного бюро, попросили помочь с идентификацией и доставкой домой 28 тел погибших в результате железнодорожной катастрофы, когда поезд сошел с рельс у Солсбери. Кеньоны, как себя и до сих пор называют сотрудники фирмы, принимались за дело сразу же, как только слышали ужасные новости о крупной катастрофе. Тогда они еще не могли опознавать людей по ДНК. Жертвы идентифицировались по отпечаткам пальцев и записям зубной формулы, если они у них были, или по личным вещам, если нет. В то время, как технологии все усложнялись, катастрофы с массовой гибелью людей становились все масштабнее. Путешествия по воздуху становились все быстрее и доступнее, а крушения самолетов уносили больше жизней. Оружие становилось все мощнее. Нужда в специалистах росла и Kenyon превратилась в международную компанию.
Сегодня большинство людей полагают, что это правительства работают с последствиями масштабных несчастий. Часто так и есть: большой опыт, который у Дженсена был еще до того, как он стал работать в Kenyon в 1998 году, он получил в американской Армии по погребальным делам (Army handling mortuary affairs). Но этим занимаются не только военные, дел с головой хватает и для компаний типа Kenyon, не только из-за их высокой компетенции, но и из-за того, что бывает полезно иметь под рукой команду без политической принадлежности. В 2004 году после цунами в Таиланде больше 40 стран потеряли своих туристов, и каждая работала над тем, чтобы вернуть тела погибших их семьям. После цунами тела не так легко опознать, а этническая принадлежность дает слабое представление о национальности: «Встану я в Пхукете и скажу подняться всем шведам. А никто не ответит», — говорит Дженсен. — «Мы все вынуждены работать вместе». Kenyon предоставила экипировку и работала как честный брокер, не давая привилегий ни одной из национальностей перед другой.
Наряду с терроризмом, часто работа Дженсена связана с авиакатастрофами. Многие пассажиры полагают, что в случае крушения самолета, авиакомпания берет на себя множество связанных с этим обязанностей. Чаще всего нет, они этого не делают. Авиакомпании и правительства держат компании вроде Kenyon под рукой, потому что они не могут себе позволить допустить ошибку при такой ответственности. Помимо этических побуждений правильно поступить по отношению к семьям жертв, на кону стоят огромные финансовые потери в случае некачественной работы. Годы судебных разбирательства и волны давящего негатива и претензий со стороны недовольных семей могут стать критическими. Malaysia Airlines, например, еле справилась с масштабной критикой по поводу ее ответственности за трагедии с самолетами MH370 и MH17 (Malaysia Airlines, несколько раз напомнил мне Дженсен, не клиент Kenyon). Авиакомпании могут перепоручить Kenyon все; их услуги включают организацию колл-центров, идентификацию и доставку тел домой, массовые захоронения и восстановление личных вещей погибших.
Кое-что из того, что ожидается от авиакомпании в случае катастрофы, зафиксировано в федеральном законе 20 лет назад. До этого перевозчикам сходило с рук довольно беспорядочное выполнение своих обязанностей. Семьи, которым удалось добиться ужесточения федерального регулирования по этому вопросу, потеряли близких после несчастья с рейсом 427 авиакомпании U.S. Air, когда в 1994 самолет упал рядом с Питтсбургом. Согласно душераздирающим письмам от семей погибших в авиакомпанию, реакция U.S. Air на крушение была мягко говоря неудовлетворительной.
«Когда выяснилось, что личные вещи оказались в мусорных контейнерах, — пишет один из родственников погибшего, — уже этого было достаточно, чтобы вывести из себя любого неравнодушного человека. Кто решает, какие личные вещи важны, а какие отправятся в мусор? Ведь речь идет о человеческих жизнях!! Иногда бирка с багажа — это единственное, что остается у человека!»
Некоторые страны все еще запаздывают с урегулированием таких ситуаций. Мэри Скьяво (Mary Schiavo), авиационный адвокат и бывший главный инспектор Департамента транспорта, рассказала мне, что после одной катастрофы в Венесуэле власти провели небрежный поиск останков, а затем перекопали все, что осталось с помощью экскаватора с ближайшей фермы. «Я не имею в виду, что кто-то недостаточно добр или чуток, потому что, без сомнения, люди, с которыми я все эти годы работала, старались быть и добрыми, и чуткими, обращаясь с останками, — добавила Мэри Скьяво. — Но иногда у них не было достаточно опыта, чтобы уделить нужное внимание деталям, как это сделали бы Национальный совет по безопасности на транспорте или профессиональные группы вроде Kenyon. Точнее, я имею в виду именно группу Kenyon». Kenyon и составляет разницу между идеальным реагированием и десятилетними судебными процессами.
Когда коммерческий рейс терпит крушение, клиент тут же ставит в известность Дженсена. Обычно клиент — это авиакомпания, хотя в некоторых случаях это может быть и компания вроде Rio Tinto или даже страна, где упал самолет. Он собирает всю информацию, какую возможно. Сначала он пытается выяснить, кто за что ответственен. Kenyon — частная компания, поэтому если правительство решает заняться администрированием деятельности по ликвидации последствий, Дженсен уступает место им, оставаясь при этом под рукой для консультаций. За несколько минут телефонного разговора Дженсен узнает достаточно информации по инциденту, чтобы понять, каковы самые насущные потребности авиакомпании. За несколько часов штат Kenyon может распухнуть с 27 штатных сотрудников до 900 независимых подрядчиков, нанятых по контракту, в зависимости от серьезности катастрофы. Члены команды Kenyon не работают в рамках одной отрасли, хотя многие из них имеют опыт работы в правоохранительной области. У всех есть одна общая черта: они очень эмпатичны, хотя и сохранили способность эмоционально дистанцироваться от жертв катастрофы. «Вы не должны вовлекаться», — напоминает им Дженсен. Дженсен предпочитает не поддерживать связи с семьями жертв, считая себя своеобразным активатором их горя.
У каждого сотрудника и члена команды есть свои обязанности, и они их выполняют по мере необходимости. В длинной прихожей здания в Брэкнелле висит график, отображающий порядок действий в ходе критической ситуации. На нем теснится бесчисленное количество кружочков с цветной маркировкой, и каждый обозначает работу, которая должна быть сделана. На самом верху расположен красный шар, представляющий старшего координатора инцидентов — Дженсен.
По всему миру члены команды кризисной коммуникации держат свои телефоны поблизости, готовые ответить на вопросы СМИ. В это время группа связи взаимодействия по отелям едет в отель, расположенный недалеко от места крушения. Семьи жертв со всего мира летят в зону катастрофы, так что отель должен быть достаточно большой, чтобы разместить их всех. Как только семьи и сотрудники Kenyon добрались до места, выбранный отель по почте или факсу получает мануал, посвященный тому, как подбирать комнаты и готовить их для скорбящих гостей. На ближайшие несколько дней отель превращается в Центр помощи семьям, где члены семей жертв будут ждать, горевать вместе и проводить время между брифингами настолько хорошо, насколько это возможно.
Пока его план по организации Центра помощи семьям приводится в исполнение, Дженсен уже на пути к месту происшествия. Как только Дженсен получит представление о состоянии тел, он начнет давать указания насчет морга. Для этого важно не столько количество жертв, сколько состояние тел. Крушение маленького самолета, упавшего в Мозамбике в 2013 году, например, потребовало больше усилий по организации сбора и хранения тел, чем несчастья с большими коммерческими рейсами. Хотя погибло всего 33 пассажира, найдено было 900 фрагментов тел.
Часто Дженсену приходится выступать в качестве связующего звена между семьями, оставшимися в отеле, и специалистами на месте крушения. Все несчастья с большим числом погибших разные, но сотрудники Kenyon редко работают на месте катастрофы в одиночестве — даже в случае с крушением Rio Tinto в Перу правительство потребовало, чтобы два перуанских полицейских присоединилось к команде. Kenyon работают вместе с местными правоохранительными органами, судмедэкспертами, пожарными и военными. Каждый из них работает быстро, чтобы погодные условия не нанесли еще больше вреда незащищённым останкам и личным вещам.
Как только Дженсен узнает больше деталей о катастрофе, он устраивает собрание для семей погибших. Такие брифинги проходят очень тяжело. «Вы не можете отменить произошедшего, так что все, что в ваших силах, — это не ухудшить ситуацию, — говорит Дженсен мрачно. — У вас очень тяжелая задача». Дженсену отчаянно хочется дать семьям хоть маленький проблеск надежды, но вместо этого он должен рассказывать безжалостные факты. Сначала он предупреждает семьи, что им предстоит услышать очень конкретную информацию. Родители выводят детей из комнаты. «Вы должны осознать, что произошел удар на большой скорости, а значит, ваши близкие сейчас выглядят не так, как мы, — говорит он что-то вроде этого. — Это значит, что мы скорее всего найдем несколько тысяч фрагментов человеческих останков». В этот момент начинается удушье. Дженсен выкачал из помещения всю надежду. Теперь его работа заключается в том, чтобы помочь людям пройти трансформацию.
Когда останки и личные вещи собраны с места крушения, кеньоны собирают стоматологические и другие медицинские записи и проводят длинные беседы с семьями, пытаясь выяснить любые подробности, которые могли бы помочь опознать жертв. Каждая семья должна выбрать одного человека, который получит найденные останки и личные вещи. Некоторые споры заканчиваются в суде. Сотрудники Kenyon объясняют, какие процедуры проводят с личными вещами и задают семьям необходимые вопросы: хотят ли те, чтобы найденные вещи были почищены? Хотят ли они получить их из рук в руки или по почте? Дженсен оставляет каждую мелочь на усмотрение членов семей погибших. Они почти не могут повлиять на обстоятельства, в которые попали, и решения в связи с личными вещами возвращает им ощущение какого-то контроля.
Так же семьи могут принять решение не участвовать в процессе. Для некоторых личные вещи не имеют значения. Для кого-то не важны и останки. Но почти все хотят принимать участие. Хэйли Шэнкс (Hailey Shanks) исполнилось всего четыре, когда ее мать, стюардесса, погибла во время крушения борта Alaska 261 в 2000 году. Ее бабушка получила найденные вещи матери — кнопку с формы и колечко из пупка — и ей никогда не пришло бы в голову не забирать их. «Я думаю, мысль о том, чтобы выбросить хоть какую-то память о произошедшем, просто не могла ее посетить», — говорит Шэнкс. Бабушка Шэнкс держит их в маленькой коробочке в своей спальне. Иногда Шэнкс берет их себе, но травма, связанная с ними, слишком мучает ее. Тем не менее, она рада, бабушка хранит их. «Я думаю, она очень переживает, что не могла быть там — не в смысле, что она хотела бы там оказаться — но что ее дочь оказалась в той ситуации. Я думаю, любая память о ней, и о том, что случилось, очень важна сама по себе. Любой кусочек».
На месте крушения Дженсен и его команда удаляют любые опасные вещества, которые могут вызвать дальнейшее повреждение вещей, но предметы попадают в Брэкнелл в разном состоянии. Они мокрые из-за погоды и из-за воды, который тушили огонь, они пахнут авиационным топливом и разложением. Когда контейнер доставлен, члены команды бережно распаковывают каждую коробку и раскладывают предметы на длинных столах в середине комнаты. Предметы изучаются и делятся на две группы: «соотнесенные» — вещи с именами пассажиров на них или вещи, найденные рядом с телом или на нем, и «несоотнесенные» — к которым причисляют все, от часов, найденных в груде обломков, до чемодана, помеченного именем, которого нет в списке пассажиров. Соотнесенные предметы возвращают в первую очередь, а несоотнесенные фотографируют и помещают в интернет-каталог, который могут изучить семьи погибших, в надежде узнать какую-то из вещей.
До того, как каталоги фотографий стало возможным выкладывать в интернете, их делали в бумажном варианте, с шестью или более предметами на каждой странице. Я трачу час на то, чтобы пролистать один из таких каталогов, оставшихся после авиакатастрофы, случившейся с десятилетие назад. Безотносительно цели создания, каталог дает прекрасное представление о стиле и массовой культуре тех времен. Здесь есть музыкальный диск Джессики Симпсон «Irresistible» и подпорченная водой книга Иэна Рэнкина. Некоторые вещи сильно повреждены. Почерневший конструктор «Лего» и несколько страниц очков без стекол и со страшно покорёженными дужками, как с картин Дали. Вот несколько черных коробок с Шефом из «Южного парка» на крышке. Вот страница с обручальными кольцами с гравировкой — Патриция, Мариза, Мариетта, Лаура, Джованни — и маленьким значком в виде самолета. Рядом с каждым предметом — графа, где описано его состояние, и везде есть пометка «поврежден».
Когда семьи жертв катастрофы идентифицируют все, что смогут, из каталога, Дженсен продолжает работать над соотнесением оставшихся вещей с погибшими. Он работает неустанно. Он и его команда используют все возможные улики, включая фото с камер и восстановленные номера сотовых телефонов. Дженсен даже привозит автомобильные ключи дилерам, чтобы попытаться получить идентификационный номер транспортного средства. Обычно дилеры могут сообщить лишь страну, в который была продана машина, но даже это может стать важной уликой. Например, Дженсен узнал, что набор автомобильных ключей, найденный после крушения самолета Germanwing, был от машины, проданной в Испании, что значительно сократило круг жертв, которым они могли принадлежать.
Идентификация личных вещей может быть гораздо более тяжелой, чем идентификация тел. «Когда вы обследуете человеческие останки, вы проводите физический осмотр, — объясняет Дженсен, — Вы разговариваете с семьей и задаете им вопросы, чтобы собрать информацию и идентифицировать личность — это не персонализация. Но когда вы разбираетесь с личными вещами, вы можете узнать о человеке все. Например, что у него в плейлисте? Конечно, ваша цель не узнать, что у них в плейлисте, вы просто изучаете, что есть на компьютере, чтобы попытаться понять, кто это». Тело есть тело, но личные вещи — это жизнь. Невозможно отгородиться от погибшего, когда вы просматриваете его или ее свадебные фотографии, снятые всего несколько недель назад.
Дженсен сталкивался с вещами, которые при других обстоятельствах показались бы ему лично возмутительными. «Вы только подумайте, что весь этот багаж прошел контроль в аэропорту. Представьте все эти разные общества, религии и группы, которые представляют люди, бывшие в самолете. Обо все этом рассказывают их личные жизни. Вы берете вещь и думаете: "О боже. Кому это могло понадобиться? Зачем тебе была нужна эта картинка или эта книга? Зачем ты поддерживал эту организацию?"» Обо всех этих вещах он заботится не меньше, чем о других — «Вовлекаться нельзя».
Каждый этап возвращения вещей — это решение, которое должна принять семья погибшего. Нельзя просто предположить, что родственники захотят получить почищенные вещи. Дженсен рассказывает историю одной женщины, которая потеряла дочь в катастрофе с рейсом Pan Am 103, когда самолет взорвался над Локерби в 1988 году. Сначала, когда женщина получила вещи своей дочери, она была расстроена, что от них исходил запах топлива. Он пропитал весь дом. Но через некоторое время женщина стала ценить его как последнее напоминание о дочери. «Вы никого не должны лишать выбора, потому что вы можете, например, встретить мать, которая скажет: "Я стирала вещи моего сына 15 лет, и я хочу, чтобы тем человеком, кто постирает его рубашку в последний раз, была я, а не вы"».
Многие вещи, которые нашел Дженсен, никогда не будут возвращены. После двух лет или сколько бы ни занял процесс завершения процедуры поиска, потерянные вещи, собранные Дженсеном, будут уничтожены. Но впечатления и опыт, которые он получил, останутся в памяти и будут часто возвращаться к нему и помогать.
Дженсен, например, знает, почему вы не должны надувать спасательный жилет до того, как покинете тонущий самолет: он бывал на местах крушения, где видел ужасную картину с плавающими внутри самолета телами людей, попавшими в ловушку из-за своих жилетов, в то время как остальные выжили. Он знает, что бесполезно провести всю жизнь, боясь умереть во время какой-то катастрофы. Он думает о женщине, чье тело нашел в обломках после теракта в Оклахоме. На одной ноге у нее была туфля на высоком каблуке, а на другой — уличная обувь. Он понял, что эта женщина только пришла в офис и переобувалась. Если бы она опоздала в этот день на пять минут на работу, она осталась бы в живых.
Как и другие, Дженсен задумывается, как он бы себя чувствовал и вел в самом конце. «Я знаю, какие вещи, принадлежащие членам моей семьи, я хотел бы, чтоб мне вернули. Я знаю что, я бы хотел, чтобы получил Брэндон», — кивает он в сторону своего супруга, исполнительного директора Kenyon, Брэндона Джонса. «Обручальное кольцо, браслеты (Джонс и Дженсен носят плетеные браслеты, которые подарили друг другу) — особые вещи. Он, может, захочет их продать», — шутит он.
Джонс на секунду задумывается. «Странно, — говорит он, — Я не боюсь летать. Я не стал смотреть на жизнь иначе, чем делал это до Kenyon. Но я стал по-другому оценивать важность вещей. Например, есть вещи, которые я всегда ношу с собой, они всегда в моей сумке. Сувениры, которые он привез мне с мест, где побывал, и которые всегда при мне. Вещи, которые я, может, и не вижу ежедневно, но уж точно всегда вижу, когда складываю паспорт. И раскладывая свои вещи в самолете, я думаю, что они значили бы что-то для него, что он их сохранил бы, если бы их ему вернули».
Работа научила Дженсена, что страх перед катастрофами не помогает, но он все равно всегда считает двери до выхода перед тем, как войти в номер отеля, а во время путешествия на самолете, ни он, ни Джонс никогда не снимают обувь до того, как выключится знак «пристегните ремни» (большинство катастроф случается во время взлета и посадки, и не хочется оказаться босым на взлетной полосе, если придется срочно выбегать наружу). Я поинтересовался, нет ли у Дженсена какого-нибудь секрета, как сохранять спокойствие, живя в век терроризма, и вот он какой: позвольте себе тревожиться по поводу повседневных забот и не тратьте время на ужасы.
Большинство семей предпочитают получить личные вещи по почте, тогда их заворачивают в белую оберточную бумагу, если они крупные, или раскладывают по маленьким коробочкам. Некоторые семьи хотят, чтобы вещи были им доставлены лично. И вот тогда бывает очень тяжело.
Однажды Дженсену нужно было вернуть личные вещи одного молодого человека, погибшего в авиакатастрофе. Рано утром того дня, когда случилась катастрофа, он позвонил своей матери и сообщил, что садится на самолет. Она узнала все позже в тот же день, когда включила телевизор и увидела, что самолет упал в океан.
Но после этого, вспоминает Дженсен, она все же не была уверена. Не мог ли ее сын доплыть до ближайшего острова? Может быть, береговая охрана проверит? Они, конечно, проверили. Несколько дней спустя после катастрофы почти все пассажиры были идентифицированы по пробам ДНК, но ни один из кусков тканей не принадлежал ее сыну.
Когда личные вещи пассажиров прибило к берегу, рыбаки и шерифы доставили их. Они нашли несколько вещей ее сына, в том числе два пропитанных водой паспорта (в одном была виза) и чемодан, который, по-видимому, принадлежал ему. Компания позвонила его матери и спросила, хочет ли она, чтобы вещи были доставлены или отосланы почтой. Она попросила, чтобы их кто-то привез, и Дженсен вызвался сделать это.
Дженсен помнит, как приехал в дом этой женщины и увидел, что грузовик ее сына все еще стоит у дома. Его комнату не трогали с того момента, как он отправился в свое путешествие. Женщина оставила работу и жила в анабиозе. «Она не справлялась, — вспоминает Дженсен. — Не было доказательств. Не было тела». Дженсен и один из его сотрудников расчистили стол и застелили его белой тканью. Они попросили мать выйти и начали раскладывать вещи ее сына. Прикрыли их, чтобы вид всех вещей разом чересчур не поразил ее. Попросили ее войти.
Они показали матери два паспорта. Та уронила голову на руки и раскачивалась взад и вперед. Следующий предмет изумил Дженсена. Открыв чемодан, они обнаружили набор оранжевых бигуди, вроде тех, что мать Дженсена использовала в 70-х. У молодого человека были короткие волосы — это было очень странно. Дженсен предположил, что рыбак нашел чемодан наполовину открытым и положил в него вещь другого пассажира. «Пожалуйста, не обижайтесь», — сказал он, достав бигуди.
Женщина посмотрела на бигуди. Она сказала, что они принадлежали ее сыну. Он взял попользоваться чемодан ее матери, в котором та хранила свои бигуди. Он знал, как они много значат для его бабушки, рассказала женщина Дженсену. Он не стал никуда их девать, а просто оставил на своем месте. Дженсен помнит, как она посмотрела на него после этого: «Так значит, Роберт, ты хочешь мне сказать, что мой сын не вернется домой».
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
20 октября 1986 года в 15 часов 58 минут по московскому времени в аэропорту Куйбышев (а сейчас это Самара, аэропорт "Курумоч") потерпел катастрофу самолет ТУ-134 Грозненского авиаотряда Северо-Кавказского управления гражданской авиации, следовавший по маршруту "Свердловск-Грозный". Сохранились фотографии этой катастрофы, сделанные начальником испытательной пожарной лаборатории В.В. Фрыгин. Надо понимать, что в советское время все авиакатастрофы были засекречены. На месте аварии тут же появлялись сотрудники КГБ, которые следили, чтобы никто не фотографировал. Одну из двух плёнок В.В.Фрыгину всё-таки удалось спрятать.
01. Из самолёта достают тела погибших
"Спецсообщение. Председателю Совета Министров СССР тов. Рыжкову Н.И. Совершенно секретно.
20 октября 1986 года в 15 часов 58 минут по московскому времени в аэропорту Куйбышев потерпел катастрофу самолет ТУ-134 Грозненского авиаотряда Северо-Кавказского управления гражданской авиации, следовавший по маршруту "Свердловск-Грозный". В момент происшествия на борту самолета находилось 85 пассажиров, в том числе 14 детей, и 8 членов экипажа.
Сразу же после аварийной посадки на борту самолета вспыхнул пожар. Аварийно-спасательной службой аэропорта и пожарными подразделениями г. Куйбышева пожар ликвидирован, спасено 16 человек из числа пассажиров и экипажа, остальные спасшиеся покинули горящий самолет самостоятельно или были вынесены экипажем. Непосредственно в момент катастрофы погибло 53 пассажира и 5 членов экипажа, госпитализировано 28 человек. Впоследствии в больницах скончалось еще 11 человек. Для расследования причин катастрофы в аэропорт Куйбышев прибыла правительственная комиссия.
Председатель Куйбышевского облисполкома В.А. Погодин".
02.
20 октября 1986 года погода в Самаре отличная, ветер 2-3 метра в секунду. На посадку заходит самолёт ТУ-134. Но что-то не так...Самолёт заходит на посадку слишком быстро и под слишком острым углом. Самолёт буквально врезается "брюхом" о бетонную полосу, стойки шасси ломаются, его тащит по полосе, затем заносит вправо, выносит на грунт и самолёт переворачивается. Правое крыло оторвалось, а левое сложилось вдвое. Корпус переломился на две части и на раскалённые турбины двигателей из топливных баков хлынул керосин. Начался пожар. Три стюардессы сгорели заживо. Рядом с их каютой хранился кислородный баллон, у которого выбило штуцер и раскалённая струя кислорода ударила прямо в них. От стюардесс остались только фрагменты черепов и берцовых костей.
03.
Вспоминает Сергей Чурилов, в 1986 году замполит роты полка патрульно-постовой службы УВД города Самары: "Вечером 20 октября я находился на дежурстве в поселке Береза. Неожиданно со стороны аэропорта раздался сильный хлопок, а еще через полминуты затрещала рация: всем свободным машинам срочно прибыть на взлетно-посадочную полосу. Когда мы въехали на территорию аэропорта, увидели переломившийся на две части самолет, его оторванное и горящее крыло. Еще запомнилось, что из разлома в корпусе женщина протягивала ребенка, а из своей кабины выбрался летчик, немного отдышался - и снова полез в самолет. Вытащил кого-то на воздух – и снова внутрь, за пассажирами. Всего он спас несколько человек. Тем временем пожарные потушили все, что горело. А нас, прибывших по тревоге милиционеров, рассредоточили метрах в ста пятидесяти от разбившегося самолета и предупредили: за оцепление не пускать никого, кроме членов правительственной комиссии".
04. Погрузка трупов
Из самолёта выбежал мужчина в наручниках и отбежав от самолёта остановился. Оказалось, что из Грозного везли рецидивиста. И, хотя условия для побега были идеальными, он не стал убегать, а подождал, когда его заметят милиционеры.
Пять или шесть человек спаслись через люк в хвостовом отсеке, который открыл один из пассажиров. Но этот люк, как потом установила комиссия, стал причиной гибели ещё нескольких пассажиров, так как впереди был разлом через который шёл воздух. Создался эффект "печной тяги". Пламя и дым шли через весь салон, а так как обшивка салона выделяет при горении всякую дрянь, то пассажиры дышали этим и получали отравления
05. Перевёрнутый салон самолёта
В 16.59 на пульт СВПЧ-8 Красноглинского района Куйбышева от диспетчера пожарной части аэропорта "Курумоч" поступило сообщение: "Нужна ваша помощь, горит самолет в аэропорту". Они приехали через 20 минут, но огня уже не было. Из Куйбышева приехало 18 единиц спасательной техники. Дело в том, что пламя было подавлено бойцами пожарной и аварийно-спасательой служб аэропорта. Они приехали к нему буквально через полторы минуты после поступления сигнала, собравшись и проехав километровое расстояние, что лучше нормативов. Потом правительственная комиссия 18 раз подряд поднимала подразделения по тревоге, заставляя мчаться к точке пожара и всё время результат был полторы минуты. Комиссия признала, что в 69-ти смертях не было вины пожарных. Они действовали оперативно и профессионально, просто слишком быстро вспыхнул весь самолёт.
Пожар был потушен в 17.44. На место пожара прибыли прибыли начальник управления пожарной охраны полковник А.К. Карпов и штаб пожаротушения УПО, в составе которого находился инженер этой лаборатории, а ныне начальник испытательной пожарной лаборатории В.В. Фрыгин, чьи фотографии мы и видим. Вот что он вспоминает: "Не все могли без содрогания созерцать такую жуткую картину. Многих от вида трупов и тошнотворного запаха горелого мяса сразу выворачивало. При этом в салоне стоял такой удушливый запах от сгоревшей обшивки, что работать можно было только в противогазе. Когда я нырнул в закопченный разлом корпуса, сразу же увидел висящих у меня над головой мертвых людей, пристегнутых ремнями. Ведь самолет-то в ходе падения перевернулся, и все кресла с пассажирами в результате оказались вверх ногами и как бы на потолке. Многие трупы были совсем без одежды, а другие - только без обуви. Все это с них или сорвало потоком воздуха или сгорело в пламени.
06.
Вижу, на ремнях висит девочка и вроде бы шевелится – значит, она еще может оказаться живой. Я ее взял на руки и стал пробираться обратно к выходу. Тут увидел еще одного ребенка в синем комбинезоне, лежащего на полу – то есть на потолке, в тот момент ставшим полом. Там еще был воздух, и, значит, оставался шанс, что малыш выживет. Я уже нагнулся к ребенку, когда сверху прямо на меня стали падать мертвые люди. Двое рухнули прямо на малыша – здоровые такие мужики. Видимо, удерживающие их ремни расплавились, и тела один за другим посыпались на спасателей. Детей я все же вытащил, однако спасти их так и не удалось.
07.
Я не только таскал трупы из самолета, но по долгу службы старался еще сделать как можно больше фотоснимков места происшествия. Я понимал, что они затем очень пригодятся при расследовании причин трагедии. Однако эта уникальная фотопленка чуть было не оказалась уничтоженной. Дело в том, что почти одновременно с нами на место катастрофы прибыли сотрудники КГБ. А в наступившей темноте форма пожарных и кагэбэшников выглядела довольно сходно, и, видимо, поэтому без особых препятствий со стороны сотрудников госбезопасности мне в течение 15-20 минут удалось отщелкать почти целую пленку. Я снял и обгоревший самолет, и висящие на ремнях тела пассажиров, и погрузку трупов в машины.
Но вскоре кагэбэшники спохватились. Делая очередной кадр, я услышал у себя за спиной разговор: "Это что за фотограф тут ходит? На нашего он что-то не похож. Надо выяснить". Я тут же понял: пленку надо спасть. Не мешкая ни минуты, я забежал за машину, быстро перемотал на начало почти полностью отснятую кассету и вынул ее из аппарата. Тут мимо как раз проходил один из знакомых мне бойцов пожарной охраны. Я отдал ему кассету и велел запрятать поглубже во внутренний карман, а вернуть попросил только мне лично и только по прибытии в Куйбышев.
08.
Едва я вставил в аппарат новую пленку и сделал несколько кадров, как ко мне подошли сотрудники КГБ. Они проверили у меня документы, выслушали мои слова о том, что снимки будут нужны для следствия, но потом все-таки заставили открыть фотоаппарат и засветили пленку. Они объяснили, что разрешение на фотосъемку выдано только сотруднику их ведомства, в связи с чем предупредили меня, чтобы я со своим аппаратом около самолета больше не вертелся. Стало быть, если бы я тогда вовремя не сориентировался и не спрятал бы пленку, то снимки разбившегося в 1986 году лайнера сейчас вряд ли бы кто увидел".
09.
Пассажиры и участники тушения вспоминают, что второй пилот ТУ-134 Евгений Жирнов вытащил из самолёта несколько человек. И когда он вытащил через пилотскую кабину женщину, то опустился на землю, сказал, что ему трудно дышать и потерял сознание. Через три дня он умер в Березовской медсанчасти.
10. Валерий Фрыгин
Так что же стало причиной катастрофы? "Чёрный ящик" записал все переговоры и вскрылось невероятное. Командир экипажа пилот первого класса Александр Клюев поспорил с другими членами экипажа, что он посадит самолёт вслепую, только по показаниям приборов. Он закрыл все окна металлическими шторками и пошёл на посадку. Но пошёл под слишком крутым углом наклона и с превышенной скоростью. Расчёты показали, что шасси ударились о бетонную полосу с нагрузкой в полтора раза превышающей предел прочности. Сначала, на допросе у следователя Клюев полностью признался в споре, но потом на суде изменил показания, сказав, что перед посадкой произошла утечка топлива и отказал один из двигателей. Но эти его показания не подтвердились материалами дела и технической экспертизой. Суд дал ем у 15 лет лишения свободы. Но после ходатайства Клюева изменил ему срок до 6 лет лишения свободы.
В МЧС России сообщили, что поисковые отряды и следователи всю ночь с 11 на 12 февраля работали на месте падения самолета Ан-148 в Раменском районе Подмосковья. В результате поисковой операции обнаружено более 400 фрагментов тел.
ПО ТЕМЕ
Очевидно, что у родственников погибших пассажиров придется брать биоматериалы для идентификации останков жертв трагедии по ДНК. Эта стандартная процедура всегда проводится после аналогичных катастроф. На борту находились 65 пассажиров и шесть членов экипажа.
В районе крушения сформирована достаточная группировка сил и средств. На месте катастрофы в круглосуточном сменном режиме работают 900 человек и более 100 единиц техники.
Между тем все больше экспертов склоняются к тому, что лайнер развалился в воздухе. Причиной могли стать взрыв на борту, усталость металла, разрушение одного из двигателей и попадание его частей в фюзеляж, столкновение с птицей или мгновенная разгерметизация воздушного судна.
Фактор плохой погоды специалисты исключают на 99% – самолеты такого типа могут летать и в более сложных условиях. Накануне в Московском регионе шел сильный снег и дул ветер со скоростью 12-15 метров в секунду. По сообщению ТАСС, в Следственном комитете заявили, что разрушений на борту Ан-148 в воздухе не было, взрыв произошел при ударе лайнера о землю.
Напомним, пассажирский Ан-148, следовавший из Москвы в Орск, потерпел крушение сразу после вылета из столичного аэропорта Домодедово. Причины произошедшего пока не известны.
В связи с крушением самолета отменили сегодня все развлекательные программы на Масленице и других городских площадках.
— Сергей Собянин (@MosSobyanin)
